Самое большое из всего, чего я добился, это то, что зрители называют меня Зямой

«Самое большое из всего, чего я добился, это то, что зрители называют меня Зямой,» – так скромно и шутливо говорил о себе легенда советского кинематографа Зиновий Гердт. Этот великий человек скрасил своим присутствием поистине культовые фильмы «Золотой теленок», «Соломенная шляпка», «Автомобиль, скрипка и собака Клякса», «Розыгрыш», «Место встречи изменить нельзя», «Трое в лодке», «Мэри Поппинс», «Военно-полевой роман», «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» и десятки других картин. В нем цепляло все: голос, мимика, взгляд, движения и даже его хромота. Правда, не все поклонники творчества актера знают, что такая особенность у него была не с рождения. Травму любимый всеми Зиновий Ефимович получил не на сьемках, не в быту, а после тяжелого сражения с врагами в годы Второй мировой войны.

Урожденный Залман Афроимович Храпинович пошел на фронт добровольцем в 1941-м году. В то время он уже имел успех в актерском деле и мог запросто прятаться от службы за гастролями в воинских частях. Но нет. Этот человек был слишком справедлив, честен и ответственный за семью, свое дело, народ, родную землю…
После училища Гердту поручили командование сапёрным взводом 81-го гвардейского стрелкового полка 25-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора Шафаренко. 4 августа 1942 года Зиновий Ефимович впервые пошел в бой. Тогда он не знал, что через год с ним случится большая беда. Зимой 1943 года возле села Дергачи, что возле Харькова, развернулись кровопролитные сражения, которые не стихали целую неделю. В одном из боев, когда Гердт разминировал поля для прохода советских танков, его серьезно ранило осколком снаряда.
Об этом ужасном эпизоде в своей жизни Гердт рассказал лишь спустя много лет: «…Помню со мной рядом был комиссар полка, Николай Ефимович. Вдруг мы видим танк, и вспышку, и как мы оба падаем. Он ранен в глаз, а я в ногу. Как нас ранило, видела с опушки Верочка Веденина, наша санинструктор. Она меня и тащила на своих женских плечах. Чувствовал будто оглоблей ударили по ноге. Не больно, а как бы чем-то круглым, деревянным. Я упал. И вижу, как моя левая нога сама собой ходит, как хвост дракона какого-то. И тут я понял, что её у меня нету».
Артиста отправили в белгородский госпиталь. Врачи прогнозов не давали – нога была полностью в ошметках… А главное то, что медики не могли сделать даже перевязку, потому что просто не было бинтов и ваты. «Я должен был бы лежать в гипсе, но в Белгороде не было гипса. Никаких лекарств, кроме красного стрептоцида. И никаких перевязочных средств. Была шина. Шина металлическая, проволочная, и она выгибалась по форме сломанной ноги. А там выбито восемь сантиметров живой кости, над коленом. Вздохнуть или там чихнуть, не дай бог, и я терял сознание от боли. Я не спал, потому что знал, что умру, если усну,» – вспоминал Гердт.

Позже тяжелого Гердта перевели в военный госпиталь в Новосибирск, где главный врач не жалел абсолютно никого. «Он говорил, что чем больше раненый кричит на столе, тем меньше он страдает в койке. Без наркоза, под местной анестезией долбил он мне эту кость,» – рассказывал артист.
4 года жизни Гердт отдал на то, чтобы спасти свою ногу. Стены госпиталей буквально заменили ему родной дом. Уже в Москве ему провели 6 операций, благодаря чему артист смог вставать, а позже и ходить. Только травмированная нога стала на 8 сантиметров короче другой, так и появилась эта хромота, а Зиновий Ефимович, к сожалению, обрел для себя новый статус – инвалид войны III группы.
Но все это артист считал мелочами жизни, ведь главное совсем другое: «Поразительно, но до сих пор каждый мирный день воспринимается мною как чудесный подарок судьбы, хотя я об этом специально и не думаю, но обязательно временами мелькнёт мысль: ты живой. У всех, кто прошёл войну и терял своих лучших товарищей, есть острое ощущение того, что жить надо достойно».
Сердце этого великого человека перестало биться 18 ноября 1996 года. Зиновию Ефимовичу было 80 лет.